Пунтус Леонид Николаевич

ИЗ КНИГИ: Труд, талант, доблесть.: В 2-х ч. Сост. Е. Э. Павлюць, Б. И. Сушкевич, В. В. Шарпило.- Мн.: Беларусь, 1981.

В. ШИРКО. ВЫХОДИЛ НА ПОЛЯ АГРОНОМ… (Пунтус Л.Н.)

Шумела, переливалась на солнце золотистая рожь, и ей, как в песне, не было видно ни конца, ни края. Во весь голос пели перепелки, с утра и до позднего вечера висели в небе невидимые жаворонки. Но человек приез жал в поле не для того, чтобы слушать птиц. Молодого агронома волновали потемневшие стебли ржи.

«Неужели опять переборщили азота и хлеб поля жет? — думал он.— Что делать?»

Он еще долго мерил шагами поле, пока не убедился, что действительно допущен просчет: рожь получила лишние дозы азота. Еще и еще раз он мысленно возвращался к расчетам внесения минеральных туков, вспоминал научные рекомендации и советы практиков в периодической печати. «Вроде бы все сделал, но почему же вышла осечка?» _ задавал себе в который раз вопрос агроном и не находил ответа.

По дороге с поля, недалеко от Сенницы — центральной усадьбы колхоза — встретил тракториста Евгения Бурака. Остановил:

Помощь твоя, Женя, нужна.

Чем могу — помогу,— улыбнулся Евгений,— но чем может помочь агроному с академическим образованием рядовой тракторист?

Что росло в последние годы на поле, где ты прошлой осенью сеял рожь? — спросил агроном, пропуская мимо ушей последнюю реплику Евгения.— Я ведь без году неделя в колхозе, а раньше спросить не догадался.

Картофель, свекла и опять картофель,— ответил тракторист, гадая про себя, зачем Леониду Николаевичу Пунтусу понадобились такие старые данные.

Вносились ли и в каком количестве под эти культуры органические удобрения?

А как же — вносили,— ответил Евгений,— за точность не ручаюсь, но по 70—80 тонн соломистого навоза на гектар разбрасывали, добавляли аммиачную воду.

Леонид Николаевич все понял. В почве накопилось за последние годы много азота, растения не успевали его перерабатывать.

«Если срочно внести препарат ТУР, то основная часть ржи не поляжет,— размышлял агроном,— но где взять этот дефицитный препарат?»

В те годы ТУР попадал далеко не в каждое хозяй ство, он поступал в республику в незначительных количе ствах. Немало пришлось молодому агроному пообивать порогов разных сельскохозяйственных учреждений, пока добыл необходимый препарат. И позже он держался в жизни твердого правила: к намеченной цели идти не уклонно, добиваться ее непременно. Уступишь раз-другой, а потом это войдет в систему.

С каждым годом колхоз становился все крепче. В хозяйство приезжали гости, интересовались, как поставлено земледелие, за счет чего колхоз получает высокие урожаи зерновых и картофеля. Председатель в таких случаях говорил: «Есть у меня главный агроном, молодой, но знающий, он и расскажет…»

И Леонид Николаевич рассказывал о новых высокоинтенсивных сортах ячменя «эльгина», «альза», которые дают куда более высокий урожай, чем «московскнй-121». Пройдет время, и он один из первых в республике сделает ставку на еще более высокоинтенспвные сорта ячменя. На колхозных полях появятся «мамп», «надя». Впервые в колхозе услышат о 60—70 центнерах зерна с гектара. И пусть такой урожай удастся собрать на отдельных участках, он, Леонид Николаевич, на одном из колхозных собраний скажет во всеуслышание: «Я верю, что со временем мы сможем получать на круг по 60 центнеров зерна с гектара. Может быть, не мы, но наши дети непременно». Как-то инспектор колхоза по кадрам Дмитрий Иванович Шатилов возвращался домой. По дороге нагнал его Леонид Николаевич. Был оп взволнован, размахивал руками, то и дело поправлял галстук.

Не знаю, Иванович, что и делать: был у председателя, уговаривал, просил, требовал начать строительство картофелехранилища. Говорит, повремени маленько — дел и без того невпроворот. Неужели нельзя разобраться: ежегодно в буртах пропадают сотни центнеров картофеля, а в хранилище…

Прости, Леонид Николаевич, за нескромный вопрос: доказал ли ты председателю выкладками, расчетами, в чем преимущество картофелехранилища, или просто говорил, что бурты плохо, а хранилище — хорошо? — спросил инспектор.

Покраснел Леонид Николаевич, вспыхнул, потом, поостыв малость, сказал:

Ты, Дмитрий Иванович, человек с хитринкой, люблю таких, спасибо за совет.

На следующее заседание правления колхоза Леонид Николаевич Пунтус пришел вооруженный расчетами. Он проанализировал, сколько ежегодно теряется картофеля в буртах за пятилетку, во что обойдется строительство хранилища колхозу, когда оно окупится. И Шиманский, забыв, что дел невпроворот, первым проголосовал за строительство хранилища, приобретение электрокалориферов.

Леонид Николаевич гордился своим хранилищем. Пусть оно было небольшое и собранный с полей картофель вместить не могло, но весь богатый семенной материал помещался здесь.

По нескольку раз в год Леонид Николаевич Пунтус ездил к академику Альсмику. Ездил, когда был главным агрономом колхоза, и позднее, когда возглавил хозяй-ство, не порывал связи с академиком. Они подолгу беседовали с Петром Ивановичем. Возвращался Леонид Николаевич в хозяйство с новыми элитными и суперэлитными семенами картофеля «темп», «лошицкий», «садко», «белорусский ранний».

Как-то в разгар лета в колхоз имени Гастелло, кото-рый к этому времени возглавил Леонид Николаевич Пунтус, приехала иностранная делегация. Долго ходили гости по полям колхоза, удивляясь густоте щетинистого ячменя, любуясь досмотренными плантациями картофеля, высокой люцерной.

Держу пари, что председатель колхоза по специальности агроном,— на ломаном русском языке сказал один из делегатов.

Леонид Николаевич дипломатично промолчал. «Побываем на фермах, может быть, ваше мнение переменится»,— только и сказал. Понравилась иностранцам и молочнотоварная ферма.

А я держу пари, что председатель ветеринарный врач или зоотехник,— обращаясь к своему соотечественнику, сказал кто-то из делегатов. И все весело рассмеялись.

Я действительно агроном,— сказал Леонид Николаевич Пунтус, агроном по профессии, а нынче приходится и зоотехнию изучать: не для того, чтобы контролировать своих помощников, а чтобы понимать их, быстрее находить общий язык.

Председателя колхозники любили за доброту, ласковое слово, за то, что умел выслушать человека, старался понять его.

Евгений Иванович Бурак, тот самый тракторист, у которого много лет назад молодой агроном Пунтус интересовался предшественниками озимой ржи, рассказывал: «Заехал как-то Леонид Николаевич в поле, принес но¬вость, что наградили меня орденом Ленина. Слова теплые нашел. Говорит: смотри, Евгений Иванович, не подкачай, ты теперь дважды орденоносец».

На каждом колхозном собрании председатель, говоря об успехах колхоза, никогда не забывал о тех, кому хозяйство обязано этими успехами. Он говорил о трактористе-машинисте Вячеславе Фомиче Петкевиче, награжденном на ВДНХ за ударный труд автомашиной «Москвич», доярке Марии Петровне Давидовской, давно перешагнувшей по надоям четырехтысячный рубеж…

Его уже нет. Сердце коммуниста перестало биться. Десятки телеграмм со словами соболезнования приходили от самых разных людей в колхоз имени Гастелло. Люди помнят этого человека, верного сына белорусской земли.

Не стало отличного агронома, прекрасного руководителя, но дело дум и рук его живет. Подхватят эстафету сыновья. И сбудется его мечта о шестидесяти центнерах зерна. Должна сбыться.